В 2014 году политический прагматизм вполне вернул свои позиции. После окончания холодной войны, в те годы, когда Америка господствовала в однополярном мире, международная политика в её обычном понимании, казалось, утратила своё значение. Мир сосредоточился на либерализации и глобализации мировой экономики, распространении демократии и угрозах, исходящих от негосударственных структур. Проблемы безопасности, которые, как правило, находятся в центре отношений между государствами, казалось, потеряли свою важность, хотя на самом деле мир едва ли разоружился или стал бесконфликтным.
Однако даже если отдельные государства и полагали, что с политическим прагматизмом покончено, от международной системы никуда не деться. Как теперь стало ясно, некоторые страны всегда стремились стать сильнее, чтобы исправить кажущиеся несправедливости и восстановить порядок, который им виделся правильным. И вот, спустя более чем два десятилетия после окончания холодной войны, исторические территориальные споры вспыхнули с новой силой.
В течение долгого времени либеральные учёные подчёркивали важность экономической интеграции, считая её защитой от международных конфликтов. Однако сегодняшние действия Китая противоречат приводимым аргументам о том, что государства не станут рисковать своими экономическими выгодами, участвуя в конфликтах. В последние годы Пекин настаивает на своей трактовке международного права в отношениях с соседями. Рост международных торговых связей оказался не в состоянии подчинить национальные интересы Китая интересам мировой экономики. С точки зрения Пекина, мир по-прежнему небезопасен. Прагматический принцип, гласящий, что максимальное сосредоточение власти в своих руках увеличивает шансы на выживание, перевешивает все остальные рассуждения. Политика, которая способствует достижению этой цели, лежит в основе стратегического планирования Пекина.
В этом отношении Китай ничем не отличается от того, что в прошлом представляли собой Германия, Великобритания и США. Но преследуя свои интересы, Поднебесная подталкивает создание блоков стран Восточной и Юго-Восточной Азии, которые стремятся сблизиться с США для совместных действий против той угрозы, которую они видят в Китае.
Примером провала стратегии США можно назвать и тот факт, что Россия восприняла продвижение Европейского Союза на Украину как угрозу своей национальной безопасности. Москве удалось присоединить Крым, вызвав беспокойство ЕС, который, по-видимому, считал, что международные войны остались в прошлом.
Баланс сил
Прошедший год затронул самые основы теории международной политики, относящиеся к балансу сил. Военный бюджет США почти равен бюджетам следующих за ним десяти стран вместе взятых, и у Вашингтона множество союзников. Причём характерно, что крупнейшие экономики мира (за исключением Китая) не только не стремятся противопоставить себя американской мощи, но даже заинтересованы в усилении США. Подобная ситуация совершенно не вписывается в теорию Кеннета Уолтца о балансе сил.
Эта теория гласит, что страны будут стараться уравновесить несбалансированную власть: «Подобно тому, как природа не терпит пустоты, международная политика не терпит несбалансированной силы». Не секрет, что падение Берлинской стены вызвало панику и опасения по поводу безопасности не только в Советском Союзе, но также в Париже и в Лондоне. Перспектива объединения Германии обеспокоила эти страны. Почему же вероятность однополярного мира при безусловном господстве Америки не вызывает подобных настроений в тех же странах?
Возможно, они просто не в состоянии создать собственные сферы влияния? С этой точки зрения можно предположить, что США намеренно не дают другим странам подобной возможности, необходимой для поддержания регионального господства. Таким образом Вашингтон сводит к минимуму вероятность того, что другие государства уравновесят его мощь. США предоставляют гарантии безопасности, приняв на себя роль международного опекуна (или международного жандарма).
Однако прошлогодняя внешняя политика США даёт основания предположить, что Вашингтону не хватает воли для поддержания этого статуса. Региональные державы оказались в сложной ситуации, столкнувшись с необходимостью защиты своих границ. Это выразилось в целой серии происшествий, связанных как с государствами (например, с Россией), так и с негосударственными субъектами (ИГИЛ и прочими). Этот вакуум власти за короткий период вернул международную политику в её обычное неупорядоченное состояние.
Подъём Китая и нарушение им регионального статус-кво снова поднимают вопрос о необходимости уравновешивания и создают местным государствам необходимость содержания хотя бы минимальных военных сил и средств для собственной защиты. Правда, последнее было несколько сглажено поддержкой, оказанной США Вьетнаму, Филиппинам и Японии. В свою очередь, это означает, что Вашингтону не грозит создание направленных против него региональных союзов, ведь многие государства выступают скорее за сохранение роли Америки как сверхдержавы, чем за её ослабление.
Таким образом, Вашингтону удалось добиться того, что большинство стран считают гегемонию США важной для сохранения международного мира и стабильности. Некоторые государства, которые не разделяют подобную точку зрения, выступили противниками нынешнего мирового порядка. Китай, Россия и Иран считают США препятствием для достижения своих целей, которые заключаются в наличии своей сферы влияния и поддержании регионального порядка.
В свете этого конфликта интересов геополитика вернула свои позиции, возобновились и разговоры о балансе сил. Однако приверженцам последнего придётся объяснить тот факт, что мир стремительно пришёл к необходимости уравновесить влияние двух стран – России и Китая – в то время как рост США до сих пор не вызывает подобных настроений.
Об авторе. Свати Арун – магистр в области восточно-азиатских исследований и международных отношений, университет Джавахарлала Неру.
