Анализ последних событий позволяет заключить, что Иран и Россия действуют в общем направлении и в настоящее время они вступили в новую фазу геополитической игры в Сирии. Будучи крупной державой, Россия пытается утвердить свою новую роль на мировой арене, что следует из ее действий на Украине и в Сирии. После 40 лет ослабления своего присутствия Москва вновь вернулась на Ближний Восток, чтобы доказать, что сегодняшний мир стал многополярным.
Подпись к изображению. Российский президент Владимир Путин встречается со своим иранским партнером, президентом Хасаном Рухани в кулуарах здания Генеральной Ассамблеи ООН в Нью-Йорке, 28 сентября 2015 г.
В центре иранской стратегии также находится задача пересмотра его геополитической позиции. Политику Тегерана в Сирии, Ираке, Ливане и даже Йемене не следует рассматривать только с идеологической точки зрения, скорее речь должна идти о стремлении Исламской Республики расширить свое жизненное пространство.
В краткосрочном периоде как Иран, так и Россия будут стремиться к сохранению режима сирийского президента Башара аль-Асада. Они будут помогать ему удержать территории, которые сейчас находятся под контролем его правительства, а также вернуть недавно захваченные противником районы. Следует также принять во внимание, что Россия заинтересована в испытании своих новых вооружений и военно-космических сил в боевой обстановке. Суммируя сказанное, можно сделать вывод, что очевидной целью России и Ирана является максимально возможное ослабление позиций противников режима Асада, и эта краткосрочная цель обусловливает нынешний альянс между двумя странами.
Однако, несмотря на это единство, Москву и Тегеран разделяют серьезные разногласия относительно будущего Сирии. Москва и Дамаск традиционно являются союзниками. В течение последних десятилетий Россия остается крупнейшим экспортером оружия в Сирию, а ее военно-морская база в порту Тартус служит главным логистическим центром российских военных поставок. Более того, сирийские военачальники и старшие офицеры проходят профессиональное обучение в России. В этой связи, структура и оснащение сирийских вооруженных сил в значительной степени зависит от Москвы. Россия, таким образом, стремится к восстановлению сирийского военного потенциала, рассматривая это как рычаг своего влияния в этой стране. Московское руководство полагает, что единственным способом сохранить это влияние в будущем, является возвращение сирийской армии к тому состоянию, в котором она была до начала гражданской войны в 2011 году. Иными словами, Москве нужна в Сирии светская армия, которую проще держать под контролем.
Иран, со своей стороны, избрал совершенно иной путь. Когда Тегеран увидел, что сирийская армия находится на грани полного краха, он в первую очередь стремился к укреплению иррегулярных сил, укомплектованных добровольцами. Таким образом, Исламская Республика создала в Сирии крупномасштабные военные силы, состоящие из алавитов. Последние превратились в настоящий момент в главную силу, противостоящую вооруженным оппозиционным группировкам, которая превосходит сирийскую армию по боевой мощи. Эти добровольческие силы, численность которых составляет около 200 тысяч человек, подчиняются приказам, поступающим из Ирана, а не от сирийского командования. Согласно некоторым сообщениям, около двадцати тысяч шиитов из Ирака, Ливана и Афганистана уже присоединились к этим вооруженным формированиям. Эти силы вполне способны сыграть решающую роль в определении будущего Сирии. Более того, Исламская Республика надеется использовать их в качестве жизнеспособной альтернативы правительству Асада.
Упомянутая стратегия не является уникальной и относящейся лишь к Сирии, она характерна для политики Ирана в отношении Ирака, Ливана и даже Йемена. В Ливане организация «Хезболла» представляет собой силу, как минимум не уступающую регулярной ливанской армии. В Ираке поддерживаемые Ираном шиитские вооруженные формирования превратились сейчас в основную опору вооруженных сил страны. Что же касается Йемена, то его регулярная армия вообще является частью повстанческого хуситского (шиитского) движения «Ансар Алла».
Иран и Россия придерживаются различных позиций и в отношении будущей политической ориентации сирийского государства. Для Ирана чрезвычайно важно, чтобы будущая политическая система Сирии сохраняла свою анти-израильскую направленность и продолжала выступать в качестве связующего звена между Тегераном и «Хезболлой». Россию же, напротив, совершенно не волнуют эти проблемы, более того, она открыто избегает их. Дело в том, что в течение последних месяцев между Израилем и Россией состоялось несколько встреч на уровне политического и военного руководства с целью достичь общего знаменателя по сирийской проблеме. Обе стороны договорились о совместных мерах в целях предотвращения возможного военного противостояния в воздушном пространстве над Сирией, и Москва даже взяла на себя обязательство не допустить попадания российских вооружений в руки «Хезболлы».
Кроме того, Россия дала обещание воспрепятствовать каким-либо враждебным действиям против Израиля со стороны проправительственных вооруженных формирований и сил «Хезболлы» на Голанских высотах. Важно отметить, что Израиль, в отличие от своих западных союзников не придерживается и никогда не высказывает негативного отношения к российскому военному присутствию в Сирии, утверждая, что Москва не заинтересована в том, чтобы будущая политическая система Сирии сохраняла свою антиизраильскую направленность.
В этой связи следует учитывать и то, что Израиль и Россия также в последнее время улучшают свои взаимоотношения. Между двумя странами даже подписаны контракты, связанные с торговлей современными видами оружия, а также двусторонним сотрудничеством в военной сфере. В сущности, более общий взгляд на проблему позволяет увидеть, что одной из главных целей, которые преследует Россия в Сирии, является достижение дополнительных уступок со стороны Европы и Соединенных Штатов по проблеме Украины.
Таким образом, возможность компромисса между Москвой и Вашингтоном не столь уж маловероятна, и такой компромисс вполне может быть достигнут за счет интересов Ирана. Похоже, что у России и Соединенных Штатов имеется значительный потенциал для соглашения относительно будущего Сирии. Общая угроза, исходящая от радикальных исламистов, а также отсутствие жизнеспособной альтернативы в лице сирийских либералов, заставляют Россию и Америку рассматривать в качестве кандидатуры на место президента Асада кого-либо из руководства правящей сирийской партии «Баас». Во время совместной пресс-конференции с его российским коллегой по окончании первой встречи в Вене по сирийской проблеме, госсекретарь США Джон Керри объявил, что обе страны разделяют общую приверженность идее светского и демократического сирийского государства.
О недовольстве России чрезмерно большим иранским влиянием в Сирии ясно свидетельствует фраза, сказанная Владимиром Путиным во время встречи с Башаром Асадом. Путин, не упоминая о роли Ирана, в течение нескольких последних лет оказывавшего помощь сирийскому правительству, сказал: «Сирийский народ вот уже несколько лет практически в одиночку противостоит и сражается против международного терроризма».
Иными словами, разногласия между Ираном и Россией относительно будущего Сирии могут оказаться весьма серьезными. Однако, эти противоречия пока не обнажаются, поскольку две страны пытаются достичь общей краткосрочной цели. Кроме того, не следует упускать из виду, что Россия обеспокоена возможным сближением Ирана с Западом после успешного достижения соглашения по иранской ядерной программе. В связи с этим, Москва стремится продемонстрировать, что поддерживает тесные отношения с Тегераном.
Таким образом, становится очевидным, что с началом переговоров о механизме передачи власти в Сирии и разоружении различных вооруженных формирований после разгрома «Исламского государства», разногласия между Ираном и Россией неизбежно выйдут на передний план.
