Будущее поставок природного газа в европейские страны, возможно, связано с Южным Кавказом. По всей вероятности, 2016 год станет поворотным моментом, который определит степень важности этого региона для транзита газа, а также роль центральноазиатских стран, и потенциально даже Ирана, в поставках по этим маршрутам. Геополитические вызовы, изменение региональных взаимоотношений, исторические противоречия, разногласия вокруг международных соглашений и ценовая конкуренция – все это будет оказывать влияние на развитие ситуации.
Южный Кавказ стал ключевым регионом в развитии маршрутов транзита природного газа с тех пор, как в 2006 году началась эксплуатация южно-кавказского газопровода. Его Пропускная способность составляет 25 миллиардов кубометров в год. Трасса пролегает от богатых газоносных месторождений Азербайджана в Каспийском море до восточной Турции. За последние десять лет выдвигался ряд конкурирующих проектов, среди которых наиболее значимыми были строительство транс-анатолийского (TANAP) и транс-адриатического (TAP) трубопроводов в 2016 году. Однако, обвал цен на энергоносители, снятие международных санкций с Ирана, а также рост внутреннего спроса на природный газ, резко усилили конкуренцию. Нынешний 2016 год может оказаться критически важным моментом для будущего обоих этих проектов.
Европейский союз давно не скрывает своей заинтересованности в превращении Южного Кавказа в альтернативный маршрут поставок природного газа в страны Европы, с целью ослабления зависимости от России. Создание новых газовых маршрутов в этом регионе находится в явном противоречии с другим планируемым вариантом наращивания поставок газа в Европу – российско-германским планом удвоения мощности трубопровода «Северный поток», который столкнулся с существенными проблемами из-за яростного сопротивления со стороны некоторых южных и восточных членов Европейского союза. В то же время, в 2008 году в рамках стратегического документа Еврокомиссии «Second Strategic Energy Review» была зафиксирована европейская поддержка «Южного газового коридора», которая привела к началу строительства транс-анатолийского и транс-адриатического трубопроводов. Эта стратегия предусматривает роль южно-кавказского региона как распределительного центра будущего «Южного коридора», по которому должен осуществляться транзит миллиардов кубометров природного газа из каспийского и центрально-азиатского регионов.
В настоящий момент Азербайджан является единственным поставщиком газа через «Южный коридор» и играет ключевую роль в проекте TANAP-TAP. Европейские компании тесно сотрудничают с азербайджанскими властями практически с момента обретения страной независимости, когда корпорация «British Petroleum» заключила ряд выгодных контрактов в сфере разработки и добычи природных ресурсов и возглавила строительство нефтепровода Баку-Тбилиси-Джейхан. В результате Азербайджан, по всей вероятности, сохранит за собой центральную роль во всех будущих проектах. В то же время, в одиночку эта страна не в состоянии обеспечить достижение амбициозных целей, поставленных Европейским союзом.
Мало кто из наблюдателей обратил внимание на то, что 23 декабря 2015 года президент Туркменистана Гурбангулы Бердымухамедов открыл новый газопровод, строительство которого обошлось в 2,5 миллиарда долларов. Этот трубопровод, который Туркменистан финансировал и строил самостоятельно, обладает, согласно сообщениям СМИ, пропускной способностью около 30 миллиардов кубометров в год. Однако, ему недостает крупного газового терминала, или хотя бы крупного порта. Этот газопровод, гордо именуемый «Восток-Запад», в настоящий момент не представляет никакой экономической ценности. По мнению аналитиков, он скорее стал дорогостоящей демонстрацией намерений Туркменистана. Его маршрут пролегает до побережья Каспийского моря, что соответствует долгосрочной стратегической цели Туркменистана – созданию транс-каспийского трубопровода, который позволил бы ему присоединиться к Азербайджану в качестве поставщика природного газа в Европу.
Разногласия в связи с правовым статусом Каспийского моря остаются, вероятно, единственным серьезным препятствием для превращения южно-кавказского региона в «южный газовый коридор» Европейского союза. С момента распада Советского Союза, статус Каспия оспаривается пятью прибрежными странами: Казахстаном, Туркменистаном, Россией, Азербайджаном и Ираном. Иран и Россия в настоящее время признают только советско-иранские соглашения от 1921 и 1940 годов, утверждая на этом основании, что обладают правом вето в отношении предлагаемых проектов. Однако, все пять стран принимают участие в организации и проведении саммитов по урегулированию правового статуса Каспийского моря. Является ли Каспийское море на самом деле «морем» или «озером» — этот вопрос имеет огромное международное значение. Если Каспий является морем, он попадает под юрисдикцию конвенции ООН по международному морскому праву 1982 года и его акватория должна быть разделена на пять национальных секторов пропорционально протяженности границ прибрежных государств. Этот статус обеспечил бы Туркменистану и Азербайджану право на строительство транс-каспийского трубопровода. Если же Каспий представляет собой озеро, в этом случае, хотя прибрежные страны сохраняют исключительные права на определенные площади национальных секторов, остальная часть вод является общей собственностью и может эксплуатироваться лишь на основе общего согласия всех прибрежных стран.
Впрочем, достижение прогресса в этом пятистороннем соглашении, уже не является неосуществимой мечтой. В марте 2015 года стороны достигли консенсуса по вопросу правового статуса поверхностных вод. Официальные представители Азербайджана, Казахстана и Ирана публично заявили, что, по их мнению, соглашение может быть достигнуто в нынешнем году на саммите в Астане. С другой стороны, пока неизвестно, пойдет ли Иран на уступки России по этому вопросу в форме поддержки того правового режима Каспия, который препятствовал бы созданию транс-каспийского трубопровода, или он воспользуется переговорами, чтобы осуществить свое стремление также превратиться в крупного поставщика природного газа в Европу, что стало возможным в условиях снятия санкций.
Впрочем, некоторые эксперты предполагают, что Иран может предложить совместный с Азербайджаном проект строительства газопровода, который связал бы новый трубопровод Туркменистана с Азербайджаном посредством наземных трубопроводов в Иране. Решимость России не допустить осуществления подобного сценария является существенным и часто недооцениваемым фактором ее поддержки Ирана на международной арене и особенно в Сирии. При этом, Россия приняла решение о вмешательстве в сирийский конфликт еще до того, как перспективы цен на газ приобрели сегодняшний безрадостный вид. Более того, хотя Москва будет продолжать усилия по сохранению в глазах Тегерана статуса его главного союзника, пока трудно с уверенностью сказать, насколько тесно Иран готов сотрудничать с Россией, и насколько его привлекает перспектива конкурировать с ней на международном рынке природного газа. В ближайшие недели судьба 5-миллиардного займа, ранее обещанного Россией Ирану, особенно если он входит в перечень бюджетных сокращений (недавно заместитель министра финансов России Сергей Сторчак предупреждал, что Россия может заморозить предоставление всех займов зарубежным странам), станет, вероятно, индикатором вектора развития российско-иранских отношений.
Проблему также представляют и внутренние факторы напряженности в самом южно-кавказском регионе. Армения практически не имеет надежд на какие-то выгоды от «Южного коридора», поскольку ее неразрешенный конфликт с Азербайджаном и территориальные разногласия с Турцией практически исключают возможность прокладки части трубопровода по территории Армении. Грузия на сегодняшний день не имеет дипломатических связей с Россией, что стало результатом вооруженного конфликта в 2008 году. Хотя в региональных СМИ в последние недели доминировали заголовки о переговорах между министром энергетики Грузии и российской корпорацией «Газпром» по поводу расширения поставок газа в Грузию, эта страна и ранее всегда стремилась приобретать небольшие объемы газа у Газпрома в периоды пиковых скачков спроса. Правительство Грузии сосредоточено на наращивании импорта из Азербайджана и каспийских стран. Даже американский посол в Грузии публично опроверг опасения оппозиции, что грузинское правительство может попасть в зависимость от поставок «Газпрома». Стремление грузинских властей не позволить оппозиции «капитализировать» эту обеспокоенность, а также экономические трудности, с которыми сталкивается Азербайджан, могут привести к тому, что обе эти страны будут предпринимать шаги по стимулированию корпорации BP ускорить реализацию проекта расширения южно-кавказской системы трубопроводов.
Хотя в 2016 году с растущей вероятностью ожидается низкий уровень цен на энергоносители, для Южного Кавказа он станет моментом возвращения к активной энергетической политике. Остаются серьезные вопросы и проблемы, среди которых главные – правовой статус Каспийского моря и решение Ирана, действовать в интересах России или в ущерб ее интересам. Тем не менее, представляется очевидным, что газетные заголовки, политические альянсы и инвестиционные решения в Центральной Азии и на Кавказе в 2016 году и в ближайшей перспективе снова будут связаны с развитием процессов в газовой трубопроводной политике.
