Президент Дональд Трамп часто говорил об отправке американских войск домой и о стремлении избежать дорогостоящих войн на Ближнем Востоке. Однако, в прошлом месяце администрация США изменила свою позицию по одной из ключевых проблем: сирийской гражданской войне. Америка не уйдет из Сирии, заявил советник Трампа по национальной безопасности Джон Болтон, «до тех пор, пока иранские войска остаются за пределами границ собственной страны». Он назвал новую политику стратегическим переходом от противодействия группировке ДАИШ к сдерживанию Ирана.
На днях телекомпания NBC News сообщила, что новая американская стратегия будет включать активизацию дипломатических и политических усилий, но останется в пределах, наложенных разрешением Конгресса на применение силы в Сирии. Часть стратегии администрации Трампа будет заключаться в том, чтобы отказаться от предоставления помощи в восстановлении тех районов, где действуют иранские и российские силы, в попытке максимально ослабить позиции Тегерана в стране. Хотя эта стратегия, по всей видимости, направлена на то, чтобы избежать прямой конфронтации между американскими и иранскими силами, Вашингтон ясно дал понять, что американские войска будут защищать себя в случае необходимости.
Однако, в то время как контуры стратегии сдерживания понемногу вырисовываются, многие компоненты новой политики остаются недостаточно четко сформулированными. А история свидетельствует о том, что реализовать эту политику будет сложнее, чем многие в Америке, вероятно, ожидают.
Ведь неохотная и колеблющаяся Америка, чьи лидеры изо всех сил пытаются завершить войны в Афганистане и Ираке, сталкивается с решительным соперником в лице Ирана, страны, чьи лидеры предоставили Сирии огромные средства и многие тысячи бойцов со всего региона. Теперь, когда они, наконец, увидели свет в конце тоннеля, просто так они не уйдут. При разработке своей новой стратегии сдерживания, Соединенные Штаты должны считаться с инвестициями Тегерана в Сирию.
Иран вмешался в сирийский конфликт с самого начала, еще в 2011 году, и с тех пор сохраняет негласное присутствие. Довольно скоро сотни гробов начали возвращаться в Иран с полей сражений в Сирии, что заставляло режим тратить значительные средства на диктатора, который использовал химическое оружие против собственного народа. Однако, резкий рост влияния ДАИШ в 2014 году послужил официальным поводом для долгосрочного вмешательства Тегерана в сирийский конфликт. Сегодня, когда сирийская гражданская война затягивается, Иран, судя по всему, пытается превратить многолетнюю интервенцию в возможность проецировать силу за пределами своих границ и сдерживать своих основных противников. Поддерживая сирийского лидера Башара аль-Асада, Исламская республика обеспечивала будущее одного из своих основных государств-клиентов и создавала для себя возможность определять будущее Сирии. Для Ирана, чьи экономические трудности, вероятно, будут усиливаться в условиях возобновления санкций, это крайне важная возможность. А для администрации Трампа, которая стремится любыми средствами усилить давление на Иран и изолировать его на международной арене, это особая зона, где Соединенные Штаты будут давать Тегерану ожесточенный отпор.
Теперь, когда администрация Трампа полна решимости вытеснить иранские силы из Сирии, в то время как Тегеран не желает уходить без борьбы, ей потребуется новый план действий. На сегодняшний день, политика Соединенных Штатов в Сирии адаптирована для борьбы с повстанцами. Более 100 американских морских пехотинцев недавно приняли участие в военных учениях под аль-Танфом в южной части Сирии, а в целом на территории страны действуют около 2 тысяч американских военнослужащих. Однако, сдерживание может потребовать дополнительного количества войск и новой инфраструктуры, включая создание стратегически расположенных укрепленных форпостов.
В то же время, Соединенные Штаты должны проявлять осторожность, чтобы не допустить увязания своих сухопутных войск в Сирии на неопределенный срок. Восемнадцатилетняя израильская оккупация Ливана с 1982 по 2000 год была хрестоматийным примером затягивания операции, и ее уроков достаточно для США, чтобы избегать подобных ошибок и со всей тщательностью продумать целесообразность долгосрочного присутствия в Восточном Средиземноморье. Если президент Трамп на самом деле намерен добиться вывода иранских сил, бесконечный график вывода войск представляет гораздо большую проблему для Вашингтона, чем для Ирана. Иран – региональная держава, а не какой-то интервент, вторгшийся в чужой регион. Его военнослужащие, иранская армия, «Стражи исламской революции» и шиитские милиции, направленные в Сирию Тегераном, фактически пользуются полной поддержкой Асада.
Действительно, одна из самых серьезных проблем, связанных с присутствием Ирана в Сирии, заключается в том, что он развернул в стране тысячи шиитских бойцов. Эти силы состоят из иностранцев, обученных и экипированных Тегераном для максимального усиления эффективности сирийской армии и минимизации потерь среди иранских войск. Многие из этих ополчений теперь начинают покидать Сирию. По сообщениям СМИ, Иран пообещал этим людям большое вознаграждение после их возвращения с войны. Но, столкнувшись с собственными экономическими проблемами и растущим недовольством внутри страны, иранский режим больше не в состоянии поддерживать тысячи бойцов ополчения, многие из которых являются выходцами из Афганистана, а также их семьи.
Вместо этого, муллы будут искать возможность перенаправить эти хорошо подготовленные и закаленные в боях силы на другие конфликты, в которые сейчас вовлечен Иран, например, на войну в Афганистане или Йемене. По некоторым сообщениям, они уже начали переброску ополченцев на другие театры военных действий. В результате, эти силы являются не угрозой не только для Сирии, но и для других горячих точек в регионе. Соединенным Штатам, вероятно, придется найти способ воспрепятствовать Ирану в их передислокации. Однако, после выхода США из ядерного соглашения с Ираном, дипломатические связи между двумя странами достигли низшей точки.
При разработке стратегии сдерживания в Сирии, одним из ключевых факторов для Соединенных Штатов является роль России. Администрация не без оснований надеется использовать отношения президента Трампа с президентом России Владимиром Путиным, чтобы повлиять на действия Ирана в Сирии. Но способность России определять действия Тегерана является ограниченной. Муллы отказались подчиниться России, своему партнеру в сирийском конфликте, даже когда она предлагала стратегическое руководство. С их точки зрения, они заслужили право действовать автономно. Тем не менее, Соединенные Штаты могут помочь России в деэскалации напряженности между ключевыми игроками в Сирии, одновременно стараясь не допустить усиления позиций Москвы.
Возможно, наиболее тревожным источником напряженности является конфликт между Ираном и Израилем. В последние месяцы два врага сталкиваются в Сирии, и Иерусалим поражает иранские объекты, а Тегеран и его ставленники стреляют ракетами и запускают боевые дроны в район израильской границы, возможно, с целью спровоцировать ассиметричную реакцию. Предотвращение более масштабного вооруженного противостояния между ними в Сирии будет важной частью новой стратегии сдерживания Ирана. Таким образом, может быть, единственный способ заставить Иран существенно сократить свое военное присутствие в Сирии заключается в том, чтобы сделать дипломатию важнейшим инструментом осуществления этой новой политики. Сохранение войск США в Сирии может потребоваться для обеспечения рычагов влияния в процессе будущего политического урегулирования.
Результаты этого политического подхода будут иметь самые серьезные последствия для всего региона. Если сдерживание потерпит неудачу, у Ирана будет открытый путь для расширения влияния на Ближнем Востоке, в то время как Соединенные Штаты могут еще больше увязнуть в болоте сирийской войны, а обновленная политика не приведет к сколько-нибудь значительным результатам.
