Ракету 9М730 «Буревестник», которую представляют как крылатую ракету с ядерной силовой установкой и неограниченной дальностью, нельзя считать подтверждённым оружием. Скорее, она выступает элементом стратегической коммуникации — символическим инструментом, применяемым в период политической слабости.
Сообщение об «успешном испытании» появилось в момент серьёзных военных трудностей на Украине, жёстких санкций, парализующих энергетический сектор, и растущего утомления внутри страны. Четвёртого ноября 2025 года, в День народного единства, президент Путин вручил награды разработчикам «Буревестника» и «Посейдона», но ни видеозаписи, ни списка награждённых опубликовано не было. Этот жест был направлен не на признание заслуг, а на поддержание цикла демонстраций — многократных упоминаний «испытаний», вызывающих реакцию за счёт неопределённости.
Такая символическая эскалация резко контрастировала с реальным положением дел. Председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко прямо заявила: «у нас и гвоздей нет», подчеркнув пропасть между пропагандируемыми прорывами и промышленной действительностью. В этих условиях «Буревестник» превращается в блеф — замену настоящей мощи там, где реальные ресурсы исчерпаны.
Заявленный принцип работы силовой установки противоречит базовым законам теплопередачи. При крейсерской скорости около 900 км/ч воздух проходит через двухметровый теплообменник за 0,008 секунды — слишком мало для нагрева 150 килограммов воздуха в секунду на 1000 градусов, что потребовало бы тепловой мощности порядка 150 мегаватт, сравнимой с небольшой атомной станцией. Судя по всему, в конструкции предусмотрен открытый цикл, при котором атмосферный воздух напрямую проходит через активную зону реактора, выбрасывая в атмосферу радиоактивные аэрозоли.
Теоретически можно представить турбореактивный двигатель, где вместо камеры сгорания стоит ядерный реактор, нагревающий воздух. Однако такая схема несёт серьёзные недостатки: компрессоры и турбины делают систему тяжёлой и сложной, регулирование мощности в условиях ускорения и вибрации становится крайне затруднительным, а безопасность при аварии или разрушении корпуса не обеспечена — это справедливо как для турбореактивного, так и для прямоточного варианта.
Заявленная дальность в 14 000 километров предполагает либо невозможные манёвры, либо полёт за пределами национального воздушного пространства. Норвежская разведка зафиксировала пуск с Новой Земли, но не получила телеметрии, подтверждающей тип двигателя. Международные системы наблюдения не зафиксировали следов радиации, а ни одна страна с возможностями ядерного мониторинга не подтвердила активацию реактора. Событие легко могло быть имитировано пуском обычных ракет, таких как «Калибр» или РК-55.
Большой размах крыльев, дозвуковая скорость, тепловая и радиационная заметность делают «Буревестник» крайне уязвимым для современных средств обнаружения. Идея «неограниченного полёта» не выдерживает столкновения с реальностью глобального контроля. Ракета не стремится к скрытности — её суть в демонстративности. Её стратегическое назначение — не нанесение удара, а создание эффекта присутствия в условиях международной изоляции.
Объявление о «Буревестнике» не решает никаких боевых задач и не связано с реальными техническими достижениями. Независимых подтверждений запуска нет, и отсутствие таких данных — не случайность, а часть устойчивой практики: сигналы, рассчитанные не на изменение баланса сил, а на управление восприятием. Подобные заявления — это вмешательство в повествование: точно рассчитанное по времени, символическое и заведомо недоказуемое. В этом качестве «Буревестник» выступает не как боевая система, а как риторический приём — проекция намерений, призванная создать иллюзию импульса, заявить о себе и временно переориентировать внимание мирового сообщества.
