Источник перевод для mixednews – josser
«Вы – душманы (враги) и мы всё о вас знаем! Шучу. Добро пожаловать в Россию. Надеюсь, вы сможете представить моему правительству правильные факты относительно Талибана», – сказал генерал-полковник Борис Громов – бывший командующий 40-й армии и последний советский солдат, который покинул Афганистан. Такими были обстоятельства, при которых осенью 2000 года началось моё обескураживающее, но восхитительное пятилетнее назначение послом в Москву.
В последние месяцы имел место заметный подъём в контактах на высшем уровне между Пакистаном и Россией, и это было выставлено в несколько фантасмагорическом свете как «План Б» Исламабада или «политика запасного варианта», принимая во внимание его богатые на инциденты отношения с США. Но при этом упускается из вида то, что процесс нормализации отношений Пакистана и России начался в конце 1990-х гг. при поддержке Вашингтона.
В январе 1997 года помощник Государственного секретаря Робин Рейфел нанесла визит в Исламабад, в ходе которого доказывала, что Россия не желает распада Афганистана и стремится лишь к тому, чтобы в Кабуле было стабильное правительство без преобладания в нём какой-либо отдельно взятой этнической группы. Она настойчиво подталкивала к интенсификации контактов между двумя странами. Организованные переговоры по Афганистану между Пакистаном и Россией начались спустя две недели с визитом в Исламабад посла Константина Шувалова. Но дискуссии не носили завершённого характера, и было решено, чтобы в апреле я отправился в Москву для продолжения переговоров с заместителем министра иностранных дел Виктором Посувалюком.
Посувалюк был блестящим профессионалом и доводил политику своего правительства в отношении Афганистана с редкой точностью и доходчивостью. Слова его всегда были взвешенным и отражающими мельчайшие оттенки смысла, однако острый как бритва ум никогда не мешал его остроумию. Между нами завязалась дружба, которой было суждено продолжаться до самой его смерти от рака в 1999 году.
По мнению Посувалюка, его страна не страдала «аллергией» на Талибан и рассматривала его как «серьёзную политическую силу», которой уготовано сыграть решающую роль в судьбе Афганистана. Соответственно, должны были быть установлены, а затем получить развитие российские контакты с Талибаном. Негативную сторону Талибана он видел в его одержимости решать вопросы военными средствами, что могло иметь вредные для всего региона последствия.
Я отвечал, что такой результат можно избежать лишь через внутриафганский диалог, и в случае, если бы он когда-нибудь начался, шесть сопредельных с Афганистаном стран должны были бы принять в нём участие в качестве наблюдателей и гарантов любого достигнутого соглашения. Посувалюк сказал, что Россия и США в таком случае тоже были бы готовы гарантировать любую договорённость между афганскими сторонами. Это предложение в конце концов стало известно как механизм «6 плюс 2», беззастенчиво выданный специальным посланником ООН в Афганистане Лахдаром Брахими за своё «детище».
Посувалюк посетил Исламабад 6-7 июня 1997 года и поделился информацией о том, что Россия установила осторожные контакты с Талибаном, а затем добавил, что Москва решила принять активное участие в процессе «6 плюс 2».
Как и было запланировано, 8 июля министр иностранных дел Гохар Айюб Хан встретился со своим российским коллегой Евгением Примаковым в Москве. Примаков сказал без обиняков, что Пакистан совершает ту же ошибку, что и Советский Союз в прошлом. Исламабад, утверждал он, опрометчиво гонится за миражом подконтрольного Талибану Афганистана. Основным предметом беспокойства Москвы был переток их жестокой идеологии в Центральную Азию.
Российские оценки оказались неточными. Восьмого августа 1998 года, через 13 месяцев после переговоров Примакова и Гохар Айюба, Талибан снова захватил Мазари-Шариф, и под его влияние попало 90 процентов Афганистана. Реакция Москвы на это, изначально похожая на паническую, была умерена реализмом. Теперь она даже ещё больше хотела поддерживать контакты с Талибаном.
Не позднее шести недель после падения Мазари-Шарифа перед силами Талибана Москва назначила Александра Облова специальным представителем в Афганистане и направила его с коротким визитом в Исламабад. Облов был знаком с Афганистаном с 1965 года и, как считается, сыграл важную роль в создании Народно-демократической партии Афганистана (НДПА).
После переговоров в министерстве иностранных дел 25 сентября, в честь Облова был дан обед, на который был также приглашён и поверенный в делах Талибана мулла Хаккани. Они беседовали друг с другом на дари, на котором Облов говорил бегло. Разговор был непринуждённым и изобиловал воспоминаниями, забавными случаями из прошлого и шутками, будто наконец-то встретились два давно не видевшихся друга. Лёд был сломан, и Облов вернулся в Исламабад в феврале 1999 года для следующей встречи с Хаккани.
Я вновь посетил Москву в мае того года для переговоров с Посувалюком. Его здоровье сильно пошатнулось, а проницательные глаза, которые во время первой нашей встречи два года назад излучали уверенность, теперь потускнели. Он сказал, что собирается в Берлин на специальное лечение, и не был уверен, вернётся ли вообще. К несчастью, вскоре после этого он скончался.
Посувалюк упомянул о визите в прошлом месяце премьер-министра Наваза Шарифа в Москву и сказал, что это перенастроило отношения Пакистана и России. Возможность исправить ошибки последних 25 лет в уравнении Москва-Исламабад была, наконец-то, близка к тому, чтобы быть использованной к обоюдной для двух стран выгоде.
Что касается Афганистана, Посувалюк запросил помощи Пакистана в организации контактов Облова с «лицом, имеющим авторитет в иерархии Талибана». Впоследствии это было доведено до руководства Талибана, и оно назначило замминистра иностранных дел муллу Джалила участником третьего раунда переговоров с Обловым в Исламабаде 7 июня 1999 года.
Джалил признал, что советы развивали афганскую инфраструктуру, а затем сказал, что Талибан хочет наладить экономическое и торговое сотрудничество с Россией. Этого можно было достичь, если бы Москва: а) принесла извинения за советскую оккупацию и разрушение Афганистана; б) выплатила возмещение ущерба, причинённого войной; в) предоставила карты расположения миллионов мин, заложенных советами; и г) перестала осуществлять подделку афганской валюты, поскольку это сильно вредило экономике страны.
Облов отверг причастность России к печатанию афганских денег, а затем раскрыл поразительный факт того, что это было делом рук немецких компаний, действовавших по соглашению с Северным альянсом. Москва, продолжал он, более не проводит различий между Талибаном и Северным альянсом, и фактически рассматривает последний как «основную силу в Афганистане». Было решено, что контакты между Талибаном и Москвой будут усилены, но процесс был пущен под откос невероятно глупым решением муллы Омара о признании государственной независимости Чечни.
В результате, в Москве забили в тревогу. 23 мая 2000 года представитель президента в Чечне Сергей Ястржембский пригрозил Талибану воздушными ударами и обвинил Пакистан в оказании поддержки группам экстремистов в Афганистане под покровительством Усамы бен Ладена.
Поэтому пакистано-российские отношения опустились на самое дно и начали улучшаться только после падения режима Талибана. Незадолго до моего отъезда из Москвы российский МИД проинформировал меня, что я был упомянут в романе Александра Потёмкина, и «упоминание является всецело положительным и не имеющим отношения к Афганистану».
Русские – реалисты, и они понимают, как и Посувалюк в 1997 году, что Талибан представляет собой «серьёзную, но не единственную политическую силу» в Афганистане. Распространение его полной ненависти идеологии в Центральной Азии, которую Москва по-прежнему рассматривает как своё «ближнее зарубежье», можно сдержать при помощи Пакистана. Таким образом, отмена недавно объявленного визита президента Путина в Исламабад на запланированный на 2-3 октября четырёхсторонний региональный саммит может по ряду причин и не иметь отношения к Пакистану. Таково и мнение бывшего министра иностранных дел, и, наверно, оно точнее отражает действительность, чем разные дикие предположения, которые появились в последнее время в аналитических исследованиях.
