В Соединенных Штатах и Европе не принимали всерьез военные реформы, осуществляемые Россией, и недооценивали ее стремительно возросшую военную мощь. К такому выводу пришли авторы нового доклада Европейского Совета по международным отношениям (ЕСМО).
Слабая тактическая подготовка и низкая боеготовность российской армии стала очевидной для Кремля во время российско-грузинской войны 2008 года, когда обученные американскими военными инструкторами немногочисленные грузинские войска оказались значительно более маневренным и упорным противником, чем ожидалось.
Сделав соответствующие выводы, Россия приступила к осуществлению самой масштабной и всеобъемлющей военной реформы с 1930-х годов, которая, согласно исследованиям специалистов ЕСМО, состояла из трех раздельных этапов.
Первый – повышение профессионализма за счет ревизии системы подготовки кадров и сокращения количества солдат срочной службы (призывников). Второй – повышение боевой готовности путем совершенствования структуры командования и существенного увеличения объема тренировочных военных маневров. И третий – перевооружение армии и модернизация военной техники.
Внимание Соединенных Штатов и Европы было сосредоточено в основном на третьем, до сих пор в значительной степени незавершенном этапе этих реформ, в то время как весьма существенному прогрессу, достигнутому на первой и второй фазе, практически не придавалось никакого значения.
Западные наблюдатели не обратили внимания на тот факт, что российской армии удалось справиться с одним из самых крупных организационных изъянов, существовавшим еще во времена царизма и в советскую эпоху. Речь идет об учреждении нового профессионально подготовленного корпуса сержантского состава, постепенно заменяющего существующий институт прапорщиков.
«Впервые в истории российская армия приобрела структуру пирамиды, на вершине которой расположено немногочисленное высшее командование, ответственное за принятие решений, а большинство офицеров заняты непосредственной работой в подразделениях», говорится в докладе экспертов ЕСМО. Более того, офицерские оклады были увеличены в пять раз, а также были введены современные методы управления. Эти реформы привели, помимо прочего, к существенной экономии средств, которые были использованы для увеличения доли профессиональных военнослужащих в составе российских вооруженных сил.
Это позволило расширить применение в войсках современного высокотехнологичного оборудования (дело в том, что призывники служили в течение слишком короткого времени, чтобы получить достаточную подготовку для обслуживания сложных систем вооружений), а также повысить боеспособность элитных подразделений (воздушного десанта, морской пехоты и сил специального назначения).
Система военного образования также была реформирована, отчасти на основе швейцарской и австрийской систем, с целью внедрения «наиболее передовых (западных) методов управления». Помимо этого, для поднятия общего боевого духа и самооценки была введена новая военная форма и личное снаряжение.
Вторым направлением реформ стала оптимизация командных структур и реорганизация вооруженных сил, включая создание небольших маневренных подразделений за счет сокращения общей численности военнослужащих на 43 процента. Из 40 старых подразделений 23 были преобразованы в бригады «нового типа».
Традиционная практика мобилизации, сохранявшаяся с советских времен, призыв на воинскую службу резервистов для увеличения военной силы, была отменена, а неэффективные административные структуры – ликвидированы. «Новые военные округа были преобразованы в объединенные группировки, при этом их количество было сокращено. Это позволило уменьшить количество уровней иерархии, поскольку военное командование округов получило теперь доступ ко всем наземным, воздушным и военно-морским силам на своей территории», пишут авторы доклада ЕСМО.
Кроме того, было значительно увеличено количество и масштаб военных маневров, постоянно проводились масштабные «учебные развертывания», предназначенные для проверки боеготовности воздушно-десантных подразделений и бригад «нового типа». (Новые подразделения должны быть готовы к боевым действиям в течение 24 часов).
«Хотя такой высокий уровень боевой готовности пока еще не достигнут, следует иметь в виду, что до начала реформ российским подразделениям требовалось около года подготовки, прежде чем их можно было перебросить в Чечню», говорится в докладе.
В результате реформ вооруженных сил Москва сегодня в состоянии держать на российско-украинской границе в полной боеготовности военные силы численностью от 40 до 150 тысяч в течение месяцев, одновременно проводя военные маневры с участием около 80 тысяч военнослужащих в других частях страны.
В докладе не указывается, что эти три фазы крупномасштабной военной реформы все еще далеки от своего завершения, в частности, последняя фаза, предусматривающая обеспечение армии новой техникой и оборудованием.
Именно в рамках анализа этой последней фазы российских реформ западные наблюдатели совершили принципиальную ошибку, сконцентрировав свое основное внимание на трудностях российской оборонной промышленности, не справляющейся в полной мере с поставками новой военной техники, и сделали вывод об общем провале реформ. «Однако, это говорит о непонимании основной сути российской реформы. Первые ее стадии были направлены не на техническое переоснащение армии, а на обеспечение ее готовности использовать существующую технику, на создание такой организационной системы, которая позволит повысить эффективность и профессионализм в работе с имеющимися вооружениями».
Эти ошибки привели к тому, что западные военные аналитики в целом недооценили нынешний военный потенциал России, полностью упустили из виду новые оперативные концепции, такие как, например, уникальный российский способ комбинирования обычных и нетрадиционных методов ведения войны, а также многие другие детали.
В части, посвященной обсуждению военной авантюры Владимира Путина в Сирии, авторы доклада отмечают, что «в нее не вовлечены основные силы российской армии, во всяком случае, с точки зрения военного руководства Москвы». Далее в докладе делается вывод о том, что вследствие ограниченности логистического потенциала российских вооруженных сил за пределами Европы и постсоветского зарубежья, вероятность проведения военных операций, в особенности требующих участия значительного количества наземных войск, крайне невелика, и будет оставаться таковой в течение длительного времени.
