«Француз, не приветствующий победу России — не слишком хороший француз». О русофильстве генерала де Голля наслышаны все. Но ничто не сравнится с речью великого де Голля, по духу и букве напоминающей пророссийскую битву, начатую еще французскими философами эпохи Просвещения при Екатерине Великой, и продолженную Шатобрианом во времена Александра I и Николая I.
Подпись к изображению: Генерал де Голль в Москве, июнь 1966 года
Желая воздать должное мужеству России в страшную зиму 1941-42 годов, Генерал произносит великолепную боевую речь на лондонском радио 20 января 1942 года. Превосходный стратег, он понял раньше других, что нацистская Германия проиграет войну против России:
«Для Германии война на востоке сегодня – лишь кладбища в снегу, скорбные поезда с ранеными, внезапная смерть генералов. Конечно, нельзя думать, что военная мощь противника окончательно подорвана. Но, без всякого сомнения, враг только что потерпел один из крупнейших своих провалов, который когда-либо знала история».
Следующие слова представляют собой эпическую оду героической России:
«Пока сотрясается немецкая сила и авторитет, мы видим, как в зенит восходит звезда российской мощи. Мир признал, что этот народ достоин величия, потому что 175 миллионов человек умеют бороться, то есть, терпеть и наносить удары, что они поднялись организованно с оружием в руках, и даже самые худшие испытания не поколебали их сплоченности. Французы с большим воодушевлением приветствуют успех и энтузиазм русского народа».
Далее де Голль предвидит великую сдерживающую и уравновешивающую роль России на международной арене. Он вскользь упоминает влияние темных сил, которые неоднократно выступали против российско-французского союза:
«На политической арене уверенное выдвижение России на первый план в авангард завтрашних победителей приносит Европе и миру гарантию равновесия, и ни у одной державы нет больших оснований поздравить себя с этим событием, чем у Франции. К несчастью для всех слишком часто на протяжении веков русско-французскому альянсу мешали и противодействовали интриги или непонимание. Но, как на любом переломном этапе истории, наш союз не становится от этого менее необходимым».
Ален Пейрефит, министр в правительстве де Голля, вспоминает, почему де Голль не праздновал высадку британско-американских сил во Франции, что предвещало подчинение Франции Союзному военному правительству на оккупированных территориях (Allied Military Government of Occupied territories, AMGOT):
«Высадка 6 июня была британско-американской операцией, из которой Франция была исключена. Они были полны решимости проникнуть во Францию, как если бы речь шла о вражеской территории! Как они только что поступили в Италии и как они собирались поступить в Германии! Они подготовили AMGOT, который, по мере продвижения войск, должен был стать верховным правительством Франции. Они уже напечатали собственные деньги и собирались принудительно ввести их в обращение. Они вели бы себя так же, как в завоеванной стране».
В самом деле, никто не задает себе вопроса, почему Свободной Франции не дали права высадиться в Нормандии в знаменательный день 6 июня! Теперь мы знаем, почему! Де Голль напоминает Алену Пейрефиту, что Черчиль обошелся с ним как с прислугой: «Франция была унижена!»
Но давайте вернемся к России и генералу: 30 июня 1966 года ставший президентом Французской республики де Голль прославляет в Москве на радио и телевидении давнюю и нерушимую российско-французскую дружбу:
«Подходящий к концу визит в вашу страну – это визит вечной Франции к вечной России… Поэтому, приехав к вам, я чувствовал, что мой поступок и ваш прием были подсказаны взаимным уважением и радушием, которые никакие прошлые сражения, никакие различия политических режимов, ни растущее противостояние, обусловленное разделением мира, не смогли нарушить».
То есть у де Голля, как у Достоевского, живой нации присуща гораздо более яркая и устойчивая индивидуальность, чем распоряжающейся нацией политической системе. Упомянув об освоении космоса, о незаслуженно забытых или очерненных достижениях советского режима, он замечает далее:
«После громадных преобразований, вызванных революцией и длящихся почти пятьдесят лет ценой жертв и гигантских усилий; после страшной драмы, которой стала для вас более двадцати лет назад победоносная война, благодаря той роли, которую вы в ней сыграли, принесшей Советскому Союзу наивысшую степень могущества и славы; после стольких разрушений и окончательного восстановления, мы видим вашу страну здравствующей, величавой, развивающейся во всех отношениях, готовящейся отправить своих космонавтов на Луну».
Наконец, он приходит к великолепному заключению о единстве европейского континента от Атлантики до Урала, чтобы повторить красноречивое и знаменитое высказывание:
«Речь идет о последовательном применении разрядки, согласия и сотрудничества во всей единой Европе, так чтобы после стольких сражений, разрушений и страданий Европа могла сама обеспечить собственную безопасность. Речь идет, таким образом, о том, чтобы наш старый континент, сплоченный и неразделимый снова обрел законную и привычную роль и смог гарантировать равновесие, прогресс и мир во всем мире».
де голь не мог обожать рашку, потому что в его время такой страны не было, был совок и в трезвом уме совок никто не обожал, как сейчас никто не обожает кндр
щяз школота нам всё разложит по полочкам хыхых
Названия Россия не было, но Союз был основан русскими. Страна многонациональная, а русские — это раствор , который держит и скрепляет кирпичи в кирпичной стене.