Трудно себе вообразить менее гармоничную и «совместимую» группу стран, чем Иран, Саудовская Аравия и Россия. Первая представляет собой флагман мусульман-шиитов, вторая считает себя покровителем и защитником всех суннитов, а российская национальная идентичность связана с православным христианством. Саудовская Аравия – последовательная монархия, в то время как две другие страны – республики. Эр-Рияд ведет арьергардные бои, пытаясь сохранить статус-кво в регионе, а Москва и Тегеран делают все возможное, чтобы его разрушить.
Тем не менее, в ближайшие годы ситуация на Ближнем Востоке будет определяться именно взаимодействием и взаимозависимостью между этими тремя странами. Это будет история конфронтации, периодически прерываемая жестами сотрудничества, история браков по расчету, часто заканчивающихся изменой одной из сторон. Это «сотрудничество» между Ираном, Саудовской Аравией и Россией – ближневосточный эквивалент «Игры престолов», с таким же количеством головокружительных разворотов, вероломных интриг и кровавых развязок.
Вражда между Саудовской Аравией и Ираном вошла в легенды. По своей глубинной сути это не только противостояние между суннитами и шиитами, двумя направлениями ислама, уходящее корнями в первое тысячелетие нашей эры, но также более практическая конкуренция, борьба за доминирование на Ближнем Востоке, которая в обеих странах воспринимается как борьба за выживание нации.
Впрочем, отношения России с Саудовской Аравией и Ираном также омрачены десятилетиями взаимного недоверия и конфронтации. Саудовская Аравия выступала в качестве маршрута снабжения и финансирования поддерживаемых Западом повстанцев, воевавших с советскими войсками в Афганистане в 1980-е годы. Саудиты были одной из немногих стран в мире, не поддерживавшей каких-бы то ни было дипломатических связей с Москвой до тех пор, пока не рухнул безбожный коммунистический режим в этой стране, который Эр-Рияд считал воплощением скверны.
Хотя постреволюционный Иран часто пытался получить поддержку России, и время от времени ему это удавалось, Исламская республика также нередко сталкивалась с пренебрежительным отношением российских властей, которые не готовы были идти на сближение с тегеранскими муллами. Москва видела в них источник потенциальной угрозы, связанной с влиянием на мусульманское население России.
Итак, что же сегодня вынуждает эти три страны вступать в диалог? Ответ на этот вопрос очевиден: не что иное, как поведение Соединенных Штатов. Американцы в течение долгого времени выполняли функцию верховного арбитра на Ближнем Востоке, и их решение «занять место в заднем ряду» привело к возникновению стратегического вакуума, который все стремятся заполнить.
Главным и непосредственным бенефициаром ухода Америки из региона, безусловно, является Иран. Иранцы были вынуждены отказаться от своих амбиций в отношении приобретения статуса ядерной державы, во всяком случае, на некоторое время. Однако, практически по всем остальным направлениям они одержали победу. Они добились молчаливого согласия администрации Обамы на продолжение разработки систем доставки ракет. Ракетные комплексы, которые Иран развернет в ближайшие несколько лет, сами по себе способны существенно сместить региональный баланс сил в пользу Тегерана.
В отчаянной попытке защитить ядерные договоренности от любых дальнейших споров между Америкой и Ираном, госсекретарь США Джон Керри позволил иранцам фактически делать все, что им заблагорассудится, на Ближнем Востоке. В совокупности с тем фактом, что иранцы всегда были наиболее многочисленной и изобретательной нацией, это означает, что влияние и мощь Ирана чрезвычайно выросли и вырастут еще больше, когда иранская экономика начнет получать преимущества от отмены международных санкций, действовавших в течение последних лет.
Россия также получила значительные преимущества от ослабления американского влияния на Ближнем Востоке. Москва верно интерпретировала отсутствие заинтересованности президента Барака Обамы в сирийской войне, увидев в этом стратегическую возможность для себя. Отправка российских войск и боевой техники на помощь сирийскому президенту Башару аль-Асаду не только завершила десятилетия российского отсутствия на Ближнем Востоке, но и дала возможность России сформировать новый альянс с Ираном, который также поддерживает режим Асада в Сирии.
Наиболее пострадавшей стороной в этих событиях является Саудовская Аравия. Королевство сегодня окружено враждебными странами и вооруженными группировками, финансируемыми главным образом Ираном. На западе, в Бахрейне, продолжается вялотекущий мятеж при поддержке Тегерана. На севере, в Ираке, центральное правительство фактически находится под контролем Ирана. В такой ситуации возможности для будущих интриг со стороны Тегерана представляются практически неограниченными.
Однако, у саудитов также имеется одно мощное оружие: нефть. Саудовская Аравия до сих пор является крупнейшим производителем нефти на Ближнем Востоке, обладающим уникальной возможностью нарастить объемы добычи, чтобы оказать давление на глобальный рынок нефти. Именно это саудиты и делают уже почти в течение года. Обвал нефтяных цен напрямую не связан с действиями Эр-Рияда, но невозможность поднять цены с нынешних минимумов, безусловно, объясняется решимостью Саудовской Аравии сохранять максимально возможные темпы добычи.
Эта стратегия довольно дорого обходится саудитам: снижение доходов от экспорта нефти вынуждает королевский дом Саудов задействовать свои валютные резервы в объеме около 150 миллиардов долларов США в год. Это означает, что страна может лишиться золотовалютного запаса уже к 2018 году. Однако, при этом гораздо более тяжелый удар пришелся на Иран, который надеялся восстановить свою нефтяную индустрию после снятия санкций, а сегодня обнаружил, что не может найти инвесторов, и на Россию, чья экономика находится в состоянии рецессии. Итак, саудиты готовы продолжать терпеть убытки, поскольку это связано с еще большим уроном для их оппонентов.
В сущности все три страны, замкнутые в этом странном ближневосточном треугольнике, не являются ни твердыми союзниками, ни заклятыми врагами. Лучше всего их отношения описываются термином «frenemies» (друзья-враги), то есть страны одновременно сотрудничающие и враждующие между собой.
Русские могут сотрудничать с Ираном в Сирии, однако, они почти наверняка не придут к общей позиции с Ираном где-либо еще на Ближнем Востоке. После отправки своих войск в Сирию в прошлом году, российский президент Владимир Путин стремится сохранить простор для маневра. Россия восстановила теплые отношения с Израилем: израильский премьер-министр Биньямин Нетаниягу только что вернулся домой после названного им «весьма успешным» визита в Москву, где его приветствовал Владимир Путин, заявивший, что «очень рад» принимать у себя израильского лидера. Большая часть дискуссии между Путиными Нетаниягу была посвящена мерам сдерживания растущей силы «Хезболлы», финансируемой Ираном вооруженной группировки, в настоящее время занимающей позиции в различных частях Сирии.
Кроме того, русские совершили еще более многозначительный маневр, завершив многолетнюю вражду с возглавляемым Саудовской Аравией картелем ОПЕК, и начав сотрудничество в выработке совместных мер по координации цен на энергоносители с саудитами. Иранцам не нравится ни одно из двух упомянутых событий, однако у них просто нет иного выбора, как смириться с ними.
Последняя попытка договориться о замораживании объемов добычи нефти была предпринята в Дохе, столице Катара, выступавшего посредником в дискуссиях. Эта попытка провалилась, но ее участники знают, что новая подобная попытка – лишь вопрос времени.
Общие контуры потенциального соглашения налицо: российское согласие на смещение на определенном этапе правительства Асада в Сирии, плюс согласие Ирана на отказ от поддержки некоторых про-иранских вооруженных группировок на Ближнем Востоке, в обмен на согласие Саудовской Аравии снизить темпы добычи нефти и предоставить Ирану большую долю глобальной нефтедобычи в рамках ОПЕК.
Можно обоснованно предположить, что возникновение этой тройственной взаимозависимости между Россией, Саудовской Аравией и Ираном будет так или иначе способствовать стабильности на Ближнем Востоке. Возможно это и так, однако, она чревата и немалыми опасностями. В настоящий момент нет никаких признаков, что иранцы готовы на компромисс. Расчет Ирана состоит в том, что саудиты, возможно, будут вынуждены сделать первый шаг, и Тегерану в этом случае не придется идти на какие-либо уступки. Русские также удваивают свое военное присутствие в Сирии: объявив о «выводе» своих сил из этой разрушенной войной страны, Россия сегодня направляет артиллерийские подразделения в районы северной Сирии, где сконцентрированы правительственные войска, возможно, в рамках подготовки полномасштабного наступления. А саудиты бросают дополнительные военные ресурсы на войну против иранских ставленников в Йемене. Таким образом, вероятность ошибочных расчетов и дальнейшей эскалации войны остается высокой.
Тем не менее, поскольку Соединенные Штаты не проявляют никакой заинтересованности в использовании собственных вооруженных сил в этом регионе, будущая диспозиция на Ближнем Востоке зависит от результатов гибридной войны между тремя «друзьями-врагами».
Никто на Ближнем Востоке не заинтересован в подобном сценарии, однако, вот что происходит, когда США, единственная так называемая «незаменимая» держава в мире, отступает и делает себя заменимой.
