Мировая нефтяная индустрия является высокодоходным сектором, на который сильно влияют геополитические события. По мере того, как эпоха после окончания холодной войны подходит к концу, возникает новый порядок. США когда-то были единственным игроком, способным оказывать существенное влияние на энергетические рынки по всему миру. Военные и глобальные альянсы страны показали себя мощным инструментом для контроля событий в таких неспокойных регионах как Ближний Восток. Но глобальное влияние США ослабевает, тогда как России и Китая — растут.
Москва стала силой, с которой приходится считаться в ряде регионов из-за сочетания ее дипломатии и энергетической политики. В добавление к этому, ошибки внешней политики Вашингтона привели к появлению вакуума власти, которые стремятся заполнить другие игроки. Россия сейчас, возможно, стала самой влиятельной силой на Ближнем Востоке. Однако планы Москвы не ограничиваются этим регионом, они глобальны. Первый в истории российско-африканский саммит свидетельствует об этих глобальных амбициях.
Москва также выстроила крепкие отношения с рядом стран Латинской Америки. Со времен доктрины Монро 1823 года США считают Центральную и Южную Америку своим «задним двором». Однако такие страны как Венесуэла не желают подчиняться власти и влиянию Вашингтона. Поэтому когда прошел слух о продаже крупнейшей нефтяной компании страны, PDVSA, российской Роснефти, по Вашингтону поползли панические настроения о еще одной внешнеполитической неудаче.
Стоимость PDVSA оценивается в $186 миллиардов и является экономическим двигателем страны. В регионе Ориноко, где добывается большая часть нефти, ее запасы составляют примерно 300 миллиардов извлекаемых баррелей и являются крупнейшими в мире. Несмотря на такие богатства, Венесуэлу раздирает экономический и политический кризис.
Частичная продажа нефтяной компании могла бы принести существенные выгоды как продавцу так и покупателю. Огромные долги Венесуэлы препятствуют любому оживлению экономики. Облегчение долговой нагрузки могло бы снизить финансовое давление и появилась бы надежда на восстановление. По крайней мере, на это надеются политики. Также Каракас может рассчитывать на российскую поддержку в регионе, где все еще доминируют США. Москва, в свою очередь, могла бы укрепить свои позиции на мировом нефтяном рынке и добавить крупнейшие мировые запасы нефти в свой растущий список активов.
Однако, несмотря на слухи, остается неясным, будет ли продана главная ценность экономики Венесуэлы. Во-первых, Каракас должен Пекину около $60 миллиардов, что намного больше долга Москве. Имело бы больше смысла продать компанию китайцам, чтобы получить облегчение долговой нагрузки, тем более что у Китая гораздо больше финансовых возможностей. Во-вторых, политические риски слишком высоки, чтобы Россия могла их проглотить, застрянь она в политической трясине страны. Кризис в Венесуэле еще далек от завершения, и предсказать его исход крайне сложно. Наконец, Венесуэла — это не Сирия. Москва будет действовать осторожно, чтобы не провоцировать США, особенно учитывая приближение года выборов президента США.
Однако российские компании будут продолжать сюда инвестировать, и Кремль сохранит свое присутствие в этой южноамериканской стране. Политические риски создают неопределенность и отпугивают бизнес. Однако поддерживаемые государством российские компании имеют как политические, так и финансовые цели. Рискованные инвестиции в случае успеха обернутся гораздо большими доходами и политическими результатами. С точки зрения Москвы, Венесуэла в конечном итоге может стать надежным политическим и финансовым источником инвестицией.
