Общепринятое мнение состоит в том, что переговоры являются единственным выходом для Афганистана, но оно справедливо лишь в том случае, если международное сообщество едино, однако это, увы, не так.
Завершая свое выступление на специальной сессии Объединенного совета по координации и мониторингу, платформы, на которую полагается правительство Афганистана, спецпредставитель Генерального секретаря ОО по Афганистану Дебора Лайонс заявила, что в то время как половина населения страны живет в тяжелейших условиях, «афганским лидерам и международным донорам необходимо вместе решить, будут ли следующие поколения афганцев подвергаться бесконечным войнам или будет достигнут политический компромисс, который позволит стране дышать, даст ей покой и время, чтобы восстановить экономику».
В начале июля, после заявлений о выводе войск президент США Джо Байден ответил на вопрос, насколько серьезным фактором в провале миссии была коррупция в правительстве Афганистана. «Ну, во-первых, миссия еще не провалилась, – сказал он, и отметил, что коррупция имела место по обе стороны афганского конфликта. – Вопрос в том, может ли быть достигнуто соглашение о единстве целей». Байден также рассказал, что переговоры между афганским правительством и талибами прошли не совсем так, как планировалось. «Так что теперь неясно, как будет развиваться ситуация», – сказал он.
Переговоры, которые начались в сентябре 2020 года, не достигли существенного прогресса, за исключением установления правил и процедур для дальнейшего переговорного процесса, которое СМИ в декабре 2020 года объявили «прорывом». С тех пор, хотя стороны встречались несколько раз, взаимная повестка дня так и не была согласована, а талибы между тем продолжали добиваться военных успехов.
Тем не менее, похоже, сохраняется консенсус в отношении того, что единственным путем выхода из конфликта являются переговоры. Если только афганское правительство сможет достичь упомянутого «единства целей» и превратить его в некое единство с «Талибаном». Впрочем, вопросы о единстве вполне применимы и к международному сообществу.
Ранее в своих комментариях Лайонс отмечала, что хотя эта организация приобрела «некоторую легитимность» в переговорах с правительством Афганистана, «их приверженность стратегии, ориентированной на боевые действия, ставит эту легитимность под сомнение».
Однако, международное сообщество также не является единым в отношении Афганистана. Соединенные Штаты и их союзники, возможно, придерживаются общей позиции, но мир на самом деле уже не однополярен. Талибан может использовать разногласия между Соединенными Штатами и Китаем, а также Россией.
Переговоры в Дохе отошли на второй план на фоне других, более важных событий. Пока Лайонс делала свои замечания, главный переговорщик «Талибана» Абдул Гани Барадар встретился в Таньцзине с министром иностранных дел Китая Ван И. Эта встреча состоялась через два дня после того как заместитель госсекретаря США Венди Шерман посетила этот город для «весьма спорных» переговоров, которые прошли после драматического ожидания, состоятся ли они вообще. Шерман вернулась в Вашингтон с длинным списком китайских «жалоб».
Между тем, Барадару было заявлено, что «поспешный вывод войск США и НАТО фактически знаменует провал политики США в отношении Афганистана». Ван И «указал на то, что афганские талибы являются важной военной и политической силой в стране и могут сыграть важную роль в процессе примирения и восстановления экономики». В свою очередь, Барадар, как сообщают СМИ, заверил Китай, что «талибы никогда не позволят каким-либо силам использовать афганскую территорию для действий, наносящих ущерб Китаю».
В начале июля делегация талибов посетила Москву, сделав там аналогичные заявления. Разница только в том, что Пекин опасается по поводу Исламского движения Восточного Туркестана, а Москва – по поводу Исламского государства (ДАИШ), угрожающего Центральной Азии. Российские дипломаты, как и их китайские коллеги, никогда не упускают возможности назвать миссию США в Афганистане «провальной».
Хотя мирный процесс в Афганистане, безусловно, заслуживает всяческого одобрения, готовность талибов к серьезному взаимодействию с афганским правительством больше похожа на желаемое, чем на реальность. Хотя Китай, Россия и Соединенные Штаты одинаково характеризуют свои интересы в Афганистане, их национальные политические предпочтения, безусловно, существенно различаются, как и диапазон методов, которые они считают приемлемыми.
Так, стандартная политика Пекина по невмешательству во внутренние дела других стран (какой бы надуманной она ни была) предоставляет ему возможность без особых трудностей иметь дело с Афганистаном, контролируемым талибами. То же справедливо и в отношении России. И это ставит под сомнение заявление Лайонс о «легитимности» талибов в глазах международного сообщества.
