Окончание холодной войны было преобразующим событием. Возобновление её было бы делом в высшей степени безответственным. Это была поворотная точка, не менее значимая в историческом отношении, чем Вестфальский мир, Великая Французская революция, Венский конгресс или две мировые войны. И как во всех преобразующих событиях, последующие события и их развитие определялись и продолжат определяться взаимно антагонистичными силами преемственности и перемен.
В конце наполеоновских войн Европа стояла перед дилеммой. Несмотря на опасения возрождения французского милитаризма, Европа, тем не менее, преуспела в интеграции Франции в международную систему. Это работало.
Похожая попытка была предпринята после окончания холодной войны с целью интеграции в международную систему России. Во время слабой России Бориса Ельцина она, казалось, имела успех. Но при Путине, твёрдо удерживающем контроль над усилившейся Россией, в самой этой системе появились опасные трещины, и если они углубятся, то серьёзной возможностью может стать возвращение холодной войны.
Чтобы избежать подобного сценария, нам нужны ответы на следующие вопросы:
- Какие силы перемен и преемственности действовали в момент окончания холодной войны?
- Как они взаимодействовали и продолжают взаимодействовать?
- Как и с какой интенсивностью их взаимодействие продолжает определять глобальную политику и новый мировой порядок?
Фундаментальной, доминирующей и важнейшей силой перемен было торжество демократии и свободных рынков над авторитаризмом и командно-административной экономикой. Преобладающей силой преемственности, которой безрассудно пренебрегли создатели новой системы, была извечная важность для России вопроса безопасности.
[blockquote_fact]Два величайших внешнеполитических ума США, Джордж Кеннан и Генри Киссинджер, оба предупреждали о цене игнорирования самого главного для России вопроса.[/blockquote_fact]
Цена игнорирования самого главного для России вопроса
Кеннан, архитектор успешной американской политики сдерживания Советского Союза, посчитал своим долгом сказать об этом в разговоре с колумнистом «Нью-Йорк таймс» Томасом Фридманом в мае 1998 году, как раз после ратификации Сенатом США расширения НАТО.
«Мне кажется, это начало новой холодной войны. Я думаю, что русские со временем отреагируют довольно враждебно, и это скажется на их политике. Я считаю, что это трагическая ошибка. Для этого не было абсолютно никаких причин. Никто никому не угрожал. От этого расширения, наверное, отцы-основатели этой страны в гробах перевернулись».
А Генри Киссинджер в своей книге 2001 года «Нужна ли Америке внешняя политика?» писал: «Одна из ключевых проблем в отношениях атлантических государств с Россией заключается в том, можно ли побудить ее к пересмотру своего традиционного представления о безопасности. С позиций своего исторического опыта, Россия просто обязана проявлять особый интерес к безопасности на всей её обширной территории, и Западу надлежит быть очень осторожным, чтобы не приближать границы своего объединенного военного блока вплотную к России. Но равным образом у Запада есть обязательства побудить Россию отказаться от своих намерений доминировать над соседями. Если Россия успокоится в своих нынешних границах, ее отношения с внешним миром быстро улучшатся. Но если реформы создадут укрепившуюся Россию, вновь обращенную к политике гегемонизма, неизбежно вернется и напряженность времен «холодной войны».
[blockquote_fact]Таким образом, история о курице и яйце. Что было первым? Было ли расширение НАО вызвано реальными или кажущимися движениями России, или российские шаги сделаны в ответ на явные намерения НАТО по расширению в сторону границ России?[/blockquote_fact]
Своеобразие периода после окончания холодной войны в большинстве своём, если не во всём, состояло в том, что структуры перемен были одновременно структурами преемственности. Действительно, те же самые институты, которые внесли свой вклад сначала в сдерживание, а затем в падение Советского Союза – НАТО, ЕС, ОБСЕ, МВФ, Всемирный банк и ВТО – были теми же самыми организациями, которые были видоизменены и реорганизованы для того, чтобы пойти на встречу вновь образованным странам, принять их и очертить контуры нового мирового порядка.
[blockquote_note]Это был однозначно западный проект, удобный и дешёвый. И в этом лежат семена сегодняшнего разлада, разногласий, разочарования и вражды.[/blockquote_note]
По примеру Финляндии?
Со времён падения Берлинской стены границы НАТО и ЕС двигались на восток. Выраженная с молчаливого согласия Запада готовность Украины и Грузии стать членами НАТО и ЕС несёт потенциал выхода этих организаций на границы России – на сей раз с запада и юга. За последние два десятилетия имело место два вторжения России в расположенные в непосредственной близости от неё страны, и совсем не случайно ими были Грузия в августе 2008 года и Украина в прошлом месяце.
Если мы хотим понять поведение и намерения России, нам следует начать с восприятия ею своей фундаментальной слабости – своих границ. Исторически Россия всегда основывала свою доктрину национальной безопасности на понятии стратегической глубины, достигаемой через своих союзников вдоль её периферии. Поэтому Россия всегда оказывает давление в западном направлении. Но Европа всегда давит на восток.
Советник по вопросам национальной безопасности при президенте США Джимми Картере Збигнев Бжезинский в статье в Financial Times от 22 февраля писал: «Запад, однако, может играть конструктивную роль в сдерживании взрыва насилия. Это потребует согласованных действий США и ЕС. США могут и должны ясно сообщить мистеру Путину о своей готовности использовать своё влияние для того, чтобы гарантировать, что по-настоящему независимая и территориально неделимая Украина в своих отношениях с Россией будет руководствоваться политикой, аналогичной той, которую так действенно практикует Финляндия: уважающие друг друга соседи, широкий спектр экономических отношений, как с Россией, так и ЕС, но без участия в каком-либо военном альянсе, который рассматривается Москвой как направленный против себя – при одновременном расширении своей европейской связанности».
[blockquote_fact]В самом деле, мы сегодня на такой стадии, на которой предаваться взаимным обвинениям было бы занятием тщетным, напрасным и опасным. Ситуация настолько серьёзна, что основное внимание следует уделять недопущению обострения и поиску путей примирения интересов обеих сторон – в первую очередь интересов национальной безопасности.[/blockquote_fact]
Вардан Осканян – член Национального Собрания Армении, бывший министр иностранных дел и основатель ереванского Фонда «Цивилитас».
